Эпизод 4

Смотреть всем родителям.

ОДИН ИЗ АНАЛИЗОВ ФИЛЬМА - не мой,  женщины психолога
 

 
Посмотрела вчера вечером нашумевший сериал «Переходный возраст».
Что могу сказать: это очень хорошая работа. Уровень вовлечения в персонажей и эмпатии - 100%. Психологически смотреть очень страшно и это хорошо, так и должно быть.
 
Для меня этот сериал - правда жизни про то, что мы не можем контролировать ничего. Мы не можем предугадать, кем вырастут наши дети и какие поступки совершат. Некоторые вещи предотвратить просто нельзя. Невозможно. Нет никакой профилактики к этому, хоть колючей проволокой и трехметровым забором огораживай школу, хоть камерами весь город утыкай. Слежка за детьми тоже бесполезна и это очень хорошо показано в сериале - взрослые, родители и полицейские заглядывали в инстаграм подростков но додуматься не могли о том, что эмодзи- это тайный язык общения, что у каждой иконки есть смысл и оскорбить можно многозначительной иконкой про красные и синие таблетки, в которую подростки вкладывают свой смысл, - про матрицу они не слышали, а теперь так дразнят не пользующихся популярностью парней, обзывая инцелами. Буллинг у всех на глазах, который взрослые просто не могут заметить.
 
Эмоция после просмотра сериала ближе всего к той, которая возникает внутри после очередного произошедшего на самом деле скул-шутинга: «Девочка расстреляла одноклассников в Брянской школе», «Мальчик ворвался в класс с ружьем и убил четырех человек» - читая такие новости я ощущаю бессилие. И злость на взрослых, которые всегда тут же ищут виноватых- кто довел ребенка, почему не уследили, обвиняют родителей, сажают в тюрьму завуча по воспитательной работе и пожилую охранницу. Машут шашкой после боя. Абсолютно бессмысленно. Потому что в некоторых вещах не виноват никто, кроме психопата, который несколько лет формировал свое второе дно и год вынашивал план мести за несоразмерную обиду: глупую шутку, оскорбление или даже буллинг. Он никогда не даст отпор в лицо. Он затаиться, порой на годы, а потом внезапно сделает то, что не смогут предотвратить ни родители, ни полиция, ни одноклассники.
 
В первых двух сериях мы видим милого мальчика, обычного ребенка, - и если бы не видео, доказывающее, что это он зарезал ту девочку, нанеся ей множественные колото-резаные раны, - никто бы не поверил, что такой ангел во плоти и тихоня на такое способен.
 
В третьей серии мы понимаем, что имеем дело именно с психопатом. Жестоким, помешанном на сексе и собственном эго ребенке, который не может вынести ни малейшего упрека или сомнения в своей мужественности и сексуальной состоятельности и шутка про инцела, которым обозвала его на свою беду убитая девочка, стала для неё фатальной. Психолог филигранно при помощи манипуляций, ловушек и откровенной сексуальной провокации через несколько встреч искусственно пробуждает в мальчике этого монстра снова. И вот он на нее бросается, его глаза наливаются гневом, и он, удерживаемый охраной центра для детей с психическими отклонениями, орет: «ну скажи, скажи, я тебе хоть немножечко нравлюсь? Хоть немножечко???» - визг переходит в хрип. Он психопат. В этом никто не виноват. Так сложилось. Переодически такие люди рождаются. Они не могут выносить сами себя, а если и окружение подливает масла в огонь, хватает маленькой искры, чтобы разгорелся пожар и сгорел весь город. Или, как с данном случае, погибла девочка.
 
В четвертой серии мы видим трагедию родителей, потерявших ребенка. Несколько месяцев они пробуют жить, как обычно.Пытаются делать вид что ничего не случилось но естественно не получается. Они не говорят о мальчике, как будто его не было никогда.Им невыносима мысль, что они создали убийцу. Каждый в семье закрылся в своем горе: отец, который в свой день рождения обнаруживает изрисованный оскорблениями фургон и срывается.Мать, которая отчаянно пытается справить юбилей любимого мужа и заставить всю семью радоваться, хотя никому не весело. Старшая сестра, которую травят в школе, как сестру убийцы.Она, кстати, говорит очень правильную вещь: нет смысла бежать, переезжать в другой штат и пытаться забыть и скрыть случившееся.
От себя не убежишь.Свою боль каждый унесет с собой.
 
И никто не виноват. Просто такое случается.
 
И это самое страшное. Нет никакого другого выхода, как признать все факты. Признать болезнь сына. Признать, что он убил человека и скорее всего на много лет окажется в закрытом учреждении. Но при этом он всё равно их сын. Они - его родители. «Он наш» - говорят они в конце, поговорив с ним по телефону. Наш. И отец наконец высвобождает горе и рыдает в подушку на кровати сына, в которой сын не будет спать больше никогда. Укладывает «спать» его плюшевого мишку, которого сын больше никогда не обнимет перед сном. И наконец-то освобождается. Принимая то, что его мир навсегда изменился. И придется с этим жить всегда.

Так быстро часовые серии сериалов я еще не смотрел.

Крутая серия, классно сыграно, море эмоций! Браво!

сыграли классно, особенно Джейми и батя. снято одним дублем что-то новенькое. но, сюжет не расскрыт. другие персонажи тоже. кабут набор случайных сцен. нет ни расследования, ни поиск улик, допросов, суд в конце концов. ну и не показали, как было на самом деле
друган со школы убегал, признался, что его нож и все резко забыли.
мини-сериал защитить джейкоба был интереснее

Серия скучная...

Шикарно, игра актеров одним дублем просто выше всяческих похвал.
Не знаю почему в камментах к первой серии мне обещали разочарование, но эта драма всем драмам драма. Такое я люблю.

весь сюжет закончился на первой серии. Для любителей посмотреть на эмоции кароче

потрясающе, спасибо команде за этот сериал

(c) Д.Зицер
 
Основная мысль отзывов, касающихся содержания, сводится к двум идеям. Первая:  «Мы ничего не знаем о наших детях… Да и не можем знать — мы ведь совсем другое поколение. Они другие».
И вторая: «И у хороших родителей бывают дети-преступники». Как написал кто-то в моей ленте фб, «так уж получилось».
Ну и привычно пошло-поехало: интернет, соцсети, они ничем не заняты…
Первый вывод как будто верен. «Ты ничего не понял из того, что видел», — говорит сын своему отцу-полицейскому о молодежных интернет-кодах. И много еще в сериале прямых и косвенных намеков на то же: МЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕМ.
И все же я рискну предложить вопрос: мы ничего не знаем (не понимаем) о жизни наших детей или все-таки мы ПРЕДПОЧИТАЕМ не знать? И такие ли они ДРУГИЕ?
Вторая серия — «школа» — на мой взгляд, дает нам страшный и однозначный ключ к ответу на эти вопросы.
Взрослые сдают детей в камеру хранения под названием школа и  приставляют к ним надсмотрщиков, которых привычно называют  «учителями», не на миг не задумываясь о значении этих слов.
Им не просто невдомек, что происходит в этом зверинце, они лишь надменно заявляют о необходимости для каждого достойного члена общества пройти этот ад.
Каждый раз, когда я задаю своим зрителям и слушателям вопрос «зачем нужна школа», после невнятного мычания на тему знаний (никто, впрочем, не способен сформулировать, о каких, собственно, знаниях речь) непременно вторым пунктом заявляется социализация. О, как любим мы говорить слова, за частотой употребления которых можно наплевать на их смысл…
Вот эта «социализация» и предстает в фильме во всей красе.
Детей строят, подобно заключенным, покрикивая на них и походя унижая
Взрослые обращаются с ними как с существами, стоящими на низшей ступени развития
Их дискриминируют абсолютно так же, как годами и столетиями дискриминировали женщин, людей с другим цветом кожи, другой национальностью и т.д. Так же оправдывая дискриминацию ложной необходимостью. «Вы же не станете спорить что с ними иначе нельзя»
Детям не позволяют выражать эмоции
Детям навязываются однозначные и не обсуждаемые способы взаимодействия с людьми
Их старательно обучают стремиться к позиции «сверху», предоставляя нескончаемое количество подобных примеров.
В такой среде нет ни единого шанса научиться взаимодействовать, конфликтовать, изобретать новые методы человеческого общения
«Что мы теперь еще и социальная служба?», — бросает в раздражении представитель администрации школы. О нет, вы не социальная служба…
Заметим при этом: мы как будто и сами начинаем постепенно проникаться этой мыслью «с ними иначе нельзя, они просто маленькие звереныши».
Не случайно в школе нет ни одного хотя бы условно положительного героя. Есть те, кто раздражает, удивляет, вызывает жалость даже, но нет положительных. Потому что в резервации, которую взрослые заботливо организовывают для своих детей, быть положительным нельзя — это верная гибель.
Так, сначала детей приучают к взрослым моделям манипулирования и вранья, учат решать любой вопрос силой (а если не хватает сил — тогда ответом будет бессильное бездействие). Вспомним девочку, убегающую от социального педагога. Куда бежит она? Разбить нос очередному воображаемому или реальному врагу? Швырнуть стул в окно в бессильном гневе? Покончить с собой?
«Вернись, вернись, — покрикивает учительница. И ни шагу с места. Это своеобразная метафора и очень конкретный ответ.
Как вели бы себя вы, взрослые, в беседе с изощренной психологиней, «раскручивающей» главного героя на эмоции и обесценивающей его чувства в третьей серии? Делающей это просто потому что может, потому что она сильна, а он слаб. И вот эта демонстрация «взрослой выдержки» — ах как она терпелива не смотря ни на что… Типично и гадко.
Всякий раз, говоря о детской жестокости, интеллигенты-взрослые приводят в пример роман Голдинга «Повелитель мух». И ноют, ноют, ноют о свойственной для детей манипулятивности и жестокости. И ни слова о том, как же дети такими стали.
Заявляю с полной ответственностью: всему, что дети демонстрируют в своем поведении, они научились от взрослых. Хотя бы потому, что никого другого не было рядом. Во всяком случае до поры до времени. А когда приходят «пора и время», уже на эти готовые модели накладываются новые навыки и умения. Годами вдалбливается в них соревновательность, сравнение, необходимость постоянно доказывать свое право на самость (без объяснение того, что такое человеческая самость). Годами их приучают к тому, что они низшие существа. Годами они оказываются в ситуациях, когда защитить себя могут только они сами (на деле, а не на словах. На словах — привычное «мы должны знать правду, тогда сможем тебя защитить»). Но одновременно детей приучают к тому, что правду говорить опасно. Плохо кончиться может, если правду сказать. Так что лучше не говорить, ведь плохо будет в любом случае, а так — может еще и проскочит (Ср.: «Я ничего плохого не делал» в сериале)  
Дети учатся в школах, которые мы, взрослые, для них организовали и придумали. Причем сами-то мы счастливы, что нет необходимости возвращаться в эту зону.
Они строят отношения так, как научили их этому мы. Они сопротивляются насилию теми способами, которые им доступны и не знают других, потому что нам, взрослым, было недосуг и самим исследовать другие. («Ваш сын отстой», — заявляет девочка отцу-полицейскому. Есть только «отстой» или «кул». Интересно, кто привил ей такую примитивную оценочную систему? А папа-то этот впервые за 10 лет пришел к к сыну, который все эти годы подвергался жесточайшему булоингу. Пришел, конечно, совссм по другому поводу. Так не знал или не хотел знать? )
И да, наши дети действуют теперь с учетом современных возможностей, которые многими взрослыми так естественно предаются анафеме.
Простенький вопрос, который я не устаю задавать раз за разом: где детям учиться пользоваться гаджетами, если не в школе? Школа ведь чтоб учиться, не так ли? Вроде так… Но куда там — пользоваться телефонами запрещено (помните, и в сериале тоже?). Ну так не тревожьтесь: они сами научатся обращаться с гаджетами. Как умеют.
«Иначе ведь они учиться не будут», — раз за разом твердят несчастные педагоги. Чему учиться? Чему учить хотите вы? И как вы хотите это делать? Повторять заученные слова про Soft skils и одновременно вбивать в тех, кто слабее вас «знания», без которых вы и сами с легкостью обходитесь? Где ваши умения, навыки, творчество? Когда наша профессия стала прибежищем убогих, не умеющих общаться, нравственных калек, для которых взаимодействие с детьми не радость открытия себя, а мучение?
И так велик соблазн свалить все это на современные технологии. И так велик соблазн «затянуть вожжи» и сделать очередной вывод о необходимости тотального контроля. Ага, вместо того, чтобы сделать нашу взрослую работу. А именно организовать нашим детям жизнь, которую хочется жить. И нет — они не захотят валяться с телефоном на диване (если есть ради чего с дивана вставать). И нет — они не поубивают друг друга (если научить их и научиться вместе с ними тому, что такое общение. И какой это кайф. И какое удовольствие иногда разрулить даже очень сложную и неприятную ситуацию). И нет, они не будут ширяться, пить и курить (если взрослые не докажут им предварительно, что мир жесток и соревнователен и нужно постоянно доказывать свою состоятельность, иначе тебя в грош не поставят). И так далее.
Недавно на выступлениях, когда говорили о современной школе, я задавал публике в Германии и США один и тот же вопрос: «Кто из вас голосовал за кандидатов, учитывая их планы в образовательной политике?» Вы же знаете ответ, правда? Два человека на сотни зрителей.
Да-да-да, у нас много других и очень важных дел. Нам не до того. Школами, как и вообще устройством детской жизни, пусть занимается государство. Мы же как-то выжили… Как-то… Выжили…
Вот государство и занимается. А мы привычно демонстрируем безразличие к тому, как оно этим занимается. И в свою очередь дарим детям еще одну «вечную» модель: «Ты уж как-нибудь сам там разберись»…
Трагедия несчастного отца, на мой взгляд, именно в этом. Нет, не мир гаджетов и технологий «взрывается ему в лицо», а жестокий и грязный взрослый мир, в котором и жить-то незачем. Именно эта истина открывается ему в финале. И нам вместе с ним.
«Вы/мы и убили-с»