Эмма Франкенштейн. Отвязная и счастливая

Если вы уже привыкли к бурной фантазии самобытного греческого режиссера Йоргоса Лантимоса, то с «Бедными-несчастными» вам будет немного проще. Но только немного. Любитель реконструировать мифы, заставляя нас содрогаться от первобытной человеческой жестокости и надеяться на ее же тягу к состраданию, сделал Барри Кеогана главным крипи-персонажем Голливуда, а Оливию Колман поместил в почти шекспировскую притчу. Но все это ни в какие сравнения не идет с экранизацией скандальной и ошеломительной книги писателя-постмодерниста Аласдера Грея. Вместе с соавтором, поклонником хулиганских фантасмагорий Тони МакНамарой («Фаворитка», «Великая»), Лантимос погружает зрителей в такое пиршество разнузданного, не знающего норм приличий и каких-либо страхов взросление героини, что порой самым впечатлительным нужны будут БАДы, чтобы увиденное переварить. Но не будем вас эпатировать впустую, тем более что никакие слова не опишут в полной мере того сбивающего с ног и возмутительного манифеста, который получился у Йоргоса в этот раз.

Сюжет стартует в альтернативном викторианском Лондоне, который сам по себе экзотичен, а в доме хирурга Годвина Бакстера (Уиллем Дефо) и вовсе фэнтезиен. Среди удивительных райских кущ, где шатаются милые уродцы — псы с гусиными шеями и свиноутки — обитает дражайшее чудо доктора, который без ложного стеснения просит называть его просто Год (с англ. God — «Бог»). Венцом его научных изысканий стала Белла Бакстер (Эмма Стоун) — ребенок в теле зрелой женщины. Несчастную девушку Годвин вытащил из реки, и обнаружив, что утопленница была беременна, оживил ее, пересадив ей мозг ее же нерожденной дочери. Поначалу не способная выстроить цельное предложение Белла быстро обучается и любопытствует в отношении себя и мира вокруг. Своими ребяческими выходками она доводит названного отца и его протеже Макса до белого каления. Особенно возмутительно то, как беспардонно она интересуется собственным телом и растущей сексуальностью. Благо, ее интересы есть кому удовлетворить — в доме появляется коварный искуситель, адвокат Дункан Уэддербёрн (Марк Руффало), обещающий Белле приключения и свое несравненное мужское естество в придачу. Сбежавшая с ним девушка быстро понимает, что ей интересен не только секс, а мир очень нуждается в исправлении…

Как можно догадаться уже из синопсиса, «Бедные-несчастные» навеяны множеством классических историй. Сцена с «It`s alive» разве что обходится без этого хрестоматийного восклика, но в остальном списана с «Франкенштейна». Соблазнение местной Евы и ее побег из Эдема и от всевидящего ока отца — библейская притча о потерянном Рае. Влюбленность мастера в свое творение, а затем полное непонимание, как с этим творением жить, пришло из «Пигмалиона» Бернарда Шоу. Есть в этом стимпанковском сеттинге и явные отсылки к «Собачьему сердцу», а в стремительной женской эмансипации — перевернутое отражение другого оскаровского номинанта — «Барби» Греты Гервиг.

Также вольно Лантимос играет и с жанрами своего шокирующего и уморительного фильма. Перед нами и нетривиальная история взросления, в которой несколько обязательных этапов спрессовались в два с половиной часа. И отчаянная буффонада с едкими шутками, чересчур откровенными сексуальными сценами и припадочными танцами. И энциклопедия красоты и уродства — мужчины Беллой восхищаются, стремятся обладать, но и бесятся из-за ее несдерживаемой искренности и нежелания принадлежать хоть кому-то по-настоящему. И боди-хоррор: стоит только взглянуть на самого Годвина, которого его же отец перекраивал на разные лады. Все эти, казалось бы, расползающиеся элементы скроены воедино двумя факторами: оголтелым, балансирующим на грани с абсурдом и пошлостью юмором и имеющей мало аналогов в истории кино работой Эммы Стоун. И если с первым у зрителей могут возникнуть трения, то игра оскаровской фаворитки (на наш взгляд, она в этом году вне конкуренции) настолько смелая, что именно она делает картину Лантимоса такой, какую мы в итоге видим.

Заявившись на экран походкой шарнирной куклы, Эмма проделывает магию со своим телом — пластикой, речью, осознанностью взгляда. Умение Стоун становиться и смешной клоунессой, и ранимой девочкой, и соблазнительной нимфеткой, и вдохновленной социалисткой делают ее самой живой в этом царстве ханжества и показной морали. Перед ней стояла столь же сложная актерская задача, как перед Николь Кидман в «Догвилле» или Агнией Кузнецовой в «Грузе 200». Сцены, заставившие стушеваться и оробеть даже Руффало, Эмма брала с такой точностью, что при всем уважении к сыгравшей на полутонах Лили Гладстоун для нас вопрос о лучшем женском перформансе года закрыт. Не говоря уже о том, что Стоун оказалась больше чем инструментом в руках режиссера. Она стала полноценным соавтором Лантимоса — без ее витальности, бунтарского духа и жадности до экспериментов не было бы ни такой Беллы, ни такого фильма.

Она хоть и бедная-несчастная, зато настолько лишена всех человеческих условностей и моральных табу, что легко вскрывает пороки окружающих. Нелепого в своей токсичной маскулинности и честолюбии любовника Дункана она быстро обличает в неуверенности и маниакальном стремлении к контролю. Чтобы взбесить его, ей всего-то и нужно врубить на полную всю свою непосредственность и наслаждаться жизнью. Пока она объедается паштейшами, пытается врезать орущему ребенку, брякает в приличном обществе откровения о бешеных скачках на своем любовнике и делает вполне искренние комплименты его мужской потенции, признаваясь, что переспала с другим (и не видя в этом абсолютно ничего ужасного), он пытается запереть ее в огромном сундуке. А когда все усилия Дункана по приручению свободолюбивой Беллы приводят к фиаско, Руффало так картинно заламывает руки и капризничает, что это вызывает и жалость, и смех.

Белла — чистый лист, отражающий все пороки общества, но вместо того, чтобы сделать свою героиню плакатным борцом за равенство и свободу, Лантимос предпочитает населить пространство вокруг нее тонкими и забавными карикатурами — недолюбленный и умирающий «Бог», отчаянный романтик Макс, уязвленный в своей мужественности Дункан, ищущая человеческой теплоты подруга в публичном доме в Париже. Встречаясь с каждым из них, Белла смещает фокус с чистого гедонизма на сострадание и миссионерство. Ей не интересны отношения, секс она теперь воспринимает просто как способ комфортно зарабатывать, а прием клиента превращает чуть ли не в сеанс психотерапии. Под воздействием своих друзей-философов, которых она обретает на пароме в Александрию, Бакстер приходит к мысли, что поддержание мужского эго ей не нужно, а свое бедно-несчастливое положение она может изменить.

Пожалуй, после этого наступает самый провисающий этап сценария. «Бедные-несчастные» — больше формалистский аттракцион с мощной движущей силой в лице Эммы и затейливым визуальным обрамлением, но вот в драматургическом плане вся эта конструкция начинает скрипеть, как только Белла высказывает свои притязания на изменения мира. И все же даже в самой слабой заключительной части «Бедные-несчастные» не отпускают внимания. Смотреть ленту хочется не только ради Стоун, но и из-за увлеченного подхода Лантимоса и его творческой команды к визуальному решению. Оператор Робби Райан, до того работавший с Йоргосом над «Фавориткой», а с Ноа Баумбахом — над «Брачной историей», проникся хулиганским настроем проекта и позволял себе чуть больше шалостей: подсматривал за героями через «рыбий глаз» или резко переходил на экстремально крупные планы в самые пикантные моменты, смущая зрителей.

Художница по костюмам Холли Уоддингтон («Великая») подчеркивала трансформацию героини от кадра к кадру, наряжая ее то в фривольные мини-юбки и блузы с рукавами-буф, то делая ее образ подчеркнуто строгим. Заметьте, Белла вопреки моде того времени не носит корсет, в отличие от героя Руффало, которого внутренние комплексы заставляют рядиться в подобие брони. Белла же демонстрирует полное пренебрежение не только к веяниям моды, но и к социальным правилам, постоянно забывая некоторые предметы своего туалета и до середины фильма нося роскошную гриву волос.

Но самую колоссальную работу проделали художники-постановщики Джеймс Прайс («Стальная хватка») и Шона Хит, которые помогли Йоргосу воплотить в жизнь самые безумные фантазии. Готическая атмосфера романа Грея у них сменилась на утопический ретрофутуризм, и мастера собрали целую коллекцию 3D-моделей, эскизов и референсов прежде, чем создать парящие в небе дирижабли, монструозные корабли, исполинские модерновые здания в Париже и Лондоне, а также отражающие внутренне состояние Беллы интерьеры. Все это можно рассматривать часами и каждый раз находить новые детали, как на полотнах Иеронима Босха.

В итоге фильм Лантимоса можно назвать безоговорочной удачей. Он придется по душе не каждому зрителю: некоторых смутит его нахальная откровенность, кому-то просто будет недоставать более цельной истории за всеми визуальными рюшками. Тем не менее более доходчивого и остроумного предложения оставить не только женщин, но и всех людей в покое и позволить свободно жить, из бедных-несчастных становясь вполне себе счастливыми, трудно найти. Вряд ли эту яркую буффонаду ждет главный золотой истукан, но все художественные «Оскары» обязаны утечь в руки талантливой команды Йоргоса. И, конечно, скрестим пальчики за Стоун — эта отчаянная девушка в каждом новом проекте демонстрирует актерство высшей пробы, насколько бы пугающая глыба перед ней ни стояла.